Я сомневаюсь, что кому-либо из моих читателей будет интересен этот пост, но всё же попытка не пытка?
Пока я делала летом университетсткую практику - завёрстывала в компьютер и корректировала, подготавливала к переизданию дневник Валерия Брюсова - мне встретилась в нём масса интересных мыслей и моментов, которые я специально сохранила для себя. Теперь мне хочется поделиться.
1892Октябрь, 3. Знаете, что я приобрел за лето? Твердость. Прежде у меня была только наглость...
Окт., 30.Пишу „Каракаллу", но, по обыкновению, вместо того, чтобы писать, больше воображаю общее восхищение, когда это будет написано. Продаю шкуру неубитого медведя...
Ноябрь, 18.Как и всегда, стихотворная исповедь облегчает душу. Впрочем, я увидал, что довольно любоваться собственными страданиями: пора взяться серьезно за себя. Могучим усилием воли я сдавил свои чувства и овладел своей душой. Теперь я спокоен, так спокоен, как труп... и только. В сердце заглянуть боюсь. К Варе
злоба и полупрезрение. Образ Елены Андреевны выплывает, как утешающий и смягчающий. Хорошо бы иметь в ней друга.
Ноябрь, 22.Вчера с Сатиным и Ясюнинским был у Аппельрота. Толковали. Я не слишком удачно (т.е. в том смысле, что слишком много говорил о себе).
Ноябрь, 28.Важнейшее событие этой недели то, что был на Саре Бернар. Впечатление получилось полное (играли "Клеопатру"). Что касается меня, то мне Дармон (Антоний) нравится больше С. Бернар. Конечно, у него нет той утонченной отделки роли, но это придет с годами, зато у него масса чувства, а Сара холодна, как лягушка.
Дек., 24.Если можешь, иди впереди века; если не можешь, иди с веком, но никогда не будь позади века, хотя бы даже он шел назад.
читать дальше1893
Март, 4.
...Талант, даже гений, честно дадут только медленный успех, если дадут его. Это мало! Мне мало. Надо выбрать иное... Найти путеводную звезду в тумане. И я вижу ее: это декадентство. Да! Что ни говорить, ложно ли оно, смешно ли, но оно идет вперед, развивается и будущее будет принадлежать ему, особенно когда оно найдет достойного вождя. А этим вождем буду Я! Да, Я!
Март, 22.
Что, если бы я вздумал на гомеровском языке писать трактат по спектральному анализу? У меня не хватило бы слов и выражений. То же, если я вздумаю на языке Пушкина выразить ощущения Fin de siecle! Нет, нужен символизм!
Июнь, 14.
Жить еще не живу, хотя собираюсь.
Февр., 24.
...Какое мне дело до Ланга, до любви, до всего, если я знаю счастье вдвоем со своею тетрадкой, среди рифм и звуков?
Август, 6.
Из Тэна: "То, что обыкновенно называют в человеке умом, — есть не более, как его обыкновенная манера мыслить".
"Если сегодня вы будете писать языком Геродота и Гомера, то вас сочтут ребенком; если сегодня вы будете говорить тем же слогом, каким говорил Исайя или Иов, то от вас будут бегать, как от сумасшедших".
Сентябрь, 14.
Показывали меня, как редкостного зверя, домашним Иванова. Я выделывал все шутки ученого зверя — говорил о символизме, декламировал, махал руками (признак оригинальности)...
Сент., 16.
Чем я горжусь, так это следующим: никогда не позволял я оставить в стихах то, что — как я знал — понравится другим, но что не нравилось мне.
Окт., 21.
Скромничай или будь безумно дерзок. При дерзости не заметят, что даешь слишком мало, при скромности будут благодарны, что ты даешь больше, чем обещал. Но никогда не говори, что дашь именно столько, сколько можешь.
Апр., 27.
Известно, что, готовясь к экзаменам, я всегда читаю романы, но известно ли, что я до сих пор не могу читать их без волнения, а иной раз без подступающих слез! Чорт знает, что такое, особенно, когда роман далеко не талантлив!
Июнь, 18.
Что ни говорите, а трудно писать без впечатлений, а какие могут быть впечатления здесь на даче, где сегодня то же, что вчера, а завтра снова занятия, урок с сестрой и "66" с отцом. Кое-что пишу, но вяло и скучно.
Июль, 1.
С влажными глазами кончил читать „Монте-Кристо", и с влажными не потому, чтобы этот роман напоминал мне бывшие годы, когда я читал его в первый раз, но просто из сочувствия к судьбе героев. Глупая чувствительность к романам, когда ее вовсе нет к событиям жизни...
Декабрь, 13.
Может быть, хорошо, что меня „не признают". Если б ко мне отнеслись снисходительно, я был бы способен упасть до уровня Коринфских и плясать по чужой дудке.
1896 г.
Февраль, 6.
Моя будущая книга "Это — я" будет гигантской насмешкой над всем человеческим родом. В ней не будет ни одного здравого слова — и, конечно, у нее найдутся поклонники. "Chefs d'Oeuvre" тем и слабы, что они умеренны — слишком поэтичны для г. г. критиков и для публики, и слишком просты для символистов. Глупец! я вздумал писать серьезно!
Февр., 27.
Вчера перед отъездом в Петербург был у меня Бальмонт. О, господи, как не во время приходит "слава"! Полгода тому назад я пришел бы в восторг от половины тех комплимментов, которые он мне наговорил, а вчера я чувствовал "хладное" презрение.
Август, 9.
... Тургенев описывает лиц, какие жили в его время; чутьем поэтическим он угадывает, что такой-то сказал бы или сделал в таком-то положении, угадывает — но души их не знает. Толстой знает душу обыкновенных людей, смело говорит, что всякий знает, но сказать не смеет, что таится на душе у всякого. Достоевский знает душу исключительных людей...
Ноябрь, 26.
"Ныне, за несколько недель перед появлением в свет последней книги моих стихов, я торжественно и серьезно даю слово на два года отказаться от литературной деятельности. Мне хотелось бы ничего не писать за это время, а из книг оставить себе только три — Библию, Гомера и Шекспира. Но пусть даже это невозможно, я постараюсь приблизиться к этому идеалу. Я буду читать лишь великое, писать лишь в те минуты, когда у меня будет что сказать всему миру. Я говорю мое "прости" шумной жизни журнального бойца и громким притязаниям поэта-символиста. Я удаляюсь в жизнь, я окунусь в ее мелочи, я позволю заснуть своей фантазии, своей гордости, своему я. Но этот сон будет только кажущимся. Так тигр прикрывает глаза, чтобы вернее следить за
жертвой. И моя добыча уже обречена мне. Я иду. Трубы, смолкните!"
1897 г.
Январь, 8.
Петербург. Блуждаю по улицам. Есть тайная красота в том, что церкви нарушают холодную правильность проспектов... Я наблюдаю современную архитектуру. Не ей бороться с жизнью и так, пусть она подчинится. Художник, найди красоту в магазинах, в лестницах, в трубах! Не надо колонн:
но пусть вывеска на твоем доме не безобразит его, а служит к его совершенству. И это возможно.
Свод мелких особенностей Петербурга.
Петербургские женщины типичнее москвичек. Здесь есть особый стиль, особый шик, чего нет у нас. Мужчины, наоборот, сбиваются на жалкий тип уличного вивера. Разврат в Петербурге красивее, но нахальнее. Невский широк и длинен, а вечером он переполнен уличными прельстительницами...
Впрочем, вообще Невский - такая могучая артерия, что все остальные улицы имеют значение лишь по отношению к нему.
Есть еще красивые проспекты - Литейный проспект - есть улицы важные, торговые, как Гороховая — или дерзко-самоуверенные - вроде Вознесенского проспекта, но все они второстепенные. Не то, что у нас, где нет владыки, а царствуют улицы аристократы... олигархическая республика!
Март, 17.
Писать? — писать не трудно. Я бы мог много романов и драм написать в полгода. Но надо, но необходимо, чтобы было, что писать. Поэт должен переродиться, он должен на перепутьи встретить ангела, который рассек бы ему грудь мечом и вложил бы вместо сердца, пылающий огнем уголь. Пока этого не было, безмолвно влачись "В пустыне дикой..."
Октябрь, 2.
Петербург. Недели перед свадьбой не записаны. Это потому что они были неделями счастья. Как же писать теперь, если свое состояние я могу определить только словом "блаженство". Мне почти стыдно делать такое признание, но что же! так есть. Неужели же это "упоение", о котором так много твердили старые поэты? - нет! нет! - я давно искал этой близости с другой душой, этого всепоглощающего слияния двух существ. Я именно создан для бесконечной любви, для бесконечной нежности. Я вступил в свой родной мир, - я должен был узнать блаженство.
Сказать „я - счастлив" - много, очень. Многие ли смеют сказать эти два слова, сказать „счастлив" в настоящем времени? И в память этих дней я не смею осудить ничего в будущем.
Ноябрь, 21.
... Впрочем, разве разговор ведется словами. Есть беседа душ. И многое было сказано. Мне хотелось плакать. Когда мы расставались, Бальмонт полуизвинялся. — Вы не сердитесь. Встречай все, "иди неизменно вперед и вперед".
Дек., 22.
Бальмонт, уезжавший в Петербург, вернулся. Наши встречи снова были холодными. Что-то порвалось в нашей дружбе, что уже не будет восстановлено никогда. Я сам знаю, что я ушел от его идеала поэта. Он хотел, чтобы я остался "Красиво мертвым и печальным"... Но я воспрял для жизни, ожил, живу...
1898
Янв., 29
Занятия философией как-то убивают поэзию. Поэзия требует для себя известной наивности мысли. Ум, искушенный метафизическими тонкостями, отказывается от приблизительности стихотворного языка.
Февр., 15.
Получил письмо от Бальмонта. Наши последние отношения были таковы, что я почти не ждал этого. Мое последнее письмо было горько, почти грубо. Бальмонт опять тоскует. "Я никогда не разлюблю вас", - пишет он мне. Могу ли я ему отвечать теми же словами?
Май, 8.
"Блажен, кто смолоду был молод". Мне многое говорит этот почти опошленный пушкинский стих. Я не был молод смолоду, я испытывал все мучения раздвоения. С ранней юности я не смел отдаваться чувствам. Я многим говорил о любви, но долго не смел любить. Два года тому назад, проезжая по Крыму, я не решался без дум наслаждаться природой. Я был рабом предвзятых мнений и поставленных себе целей... О, много нужно было борьбы, чтобы понять ничтожество всех учений и целей, всех "почему" и "зачем", — и мнимой науки и мнимой поэзии! Много нужно было борьбы, чтобы понять, что выше всего душа своя. И вот, побеждая все то, что целые годы держало меня в тисках, я достигаю и простоты и искренности, я отдаюсь чувству, я молод...
Бесконечны пути совершенства,
О, храни каждый миг бытия..
Буду следовать этому Новому Завету.
Июль, 14.
... И вот я твержу:
Как надменно сброшу я
Образованности цепи
И вериги бытия!
Я устал, устал ото всех отношений, все люди меня утомили и все желания. Уйти куда-либо в пустыню, где стонут тигры в глубоких долинах, или уснуть "последним сном".
Это последнее совсем искренно, совсем...
Я бы умер с тайной радостью
В час, когда взойдет луна,
Я б упился странной сладостью
В роковом дыханьи сна...
28 июля
... Добролюбов говорил мне: "Прошлое было не лишним. Я должен был узнать всю меру греха. Не лишним было и мое занятие стихами. Может, то было затем, чтобы я сложил потом два или три мотива".
Дек., 12. Суббота.
О Минском верно сказал Добролюбов:
— И не грустить не суждено, кто радуется вечно.
Его характер верно выразился в следующем его изречении по поводу моей книги.
— Ждешь появления приведения, а выходит дядюшка и говорит "здравствуйте".